Аннотация: Постфактум посвящаю бывшей жене (хотя писалось, когда я ее совсем еще ее не знал.) Бывает и так :((
Сад камней
Роман Колмаков
Возможно, это был единственный такой пустырь. Голое поле, едва приукрашенное чахлой растительностью. Отсюда, с вершины холма, были видны огни города; отсюда они казались такими далекими, такими нереальными...
Джек Кроуни сидел на большом обрезке трубы, прихлебывая вино из бутылки с небрежно отодранной этикеткой. Гул. Ему нравился мерный звук, извлекаемый ветром из этих обломков железа, что валялись на суглинке пустыря. Возможно когда-то здесь собирались строить новый жилой блок; может - торговый центр. Продлить город. Впрочем, неважно. Кроуни застал только то, что окружало его сейчас - груды битого бронестекла и пенобетона, гнутые кресты арматуры и старые ржавые трубы.
Здесь почти никогда не бывали люди - слишком далекое от города и, как поговаривали, опасное место. Здесь не гнездились птицы; здесь не было бродячих собак. Скорее всего их отпугивал вой ветра, гуляющий по этому кладбищу мертворожденного произведения архитектуры; но у Кроуни была своя теория. Он считал, что это - атмосфера. Едва уловимое чувство отчужденности и одиночества, присущее разве что старым кладбищам и этому пустырю.
Самому Джеку это место нравилось. Он часто приезжал сюда, и просто сидел, глядя на звезды, слушая голос ветра. Иногда с бутылочкой пива (а порой, по праздникам, и вина). Неважно какого, главное - натурального. Странно, но воспевая в своих стихах науку и прогресс, он все больше становился приверженцем настоящих вещей. Деревянная мебель. Машина с бензиновым двигателем. Старинный, 1997 года выпуска, швейцарский хронометр... Это было лишь малой частью настоящих вещей, связывающих воедино осколки жизни знаменитого поэта.
Настоящим был и пустырь. Он был квинтессенцией природности, отторгая чуждую ему цивилизацию, играя на трубах врага свой победный марш.
Ровный гул: давящий, проникающий в мозг, заставляющий забыть, кто ты и зачем пришел сюда. Странное ощущение - словно ты песчинка на морском дне, и прибрежные волны все катят и катят где-то в недосягаемой вышине. Возможно, ты так и останешься лежать здесь, возможно - тебя вынесет туда, на берег, под палящее солнце.
Джек приходил сюда забывать. В его жизни было полно вещей, которые он хотел бы выбросить из памяти, еще больше - о которых предпочел бы не знать вовсе.
Он сделал еще глоток. Вино слегка отдавало кислой горечью. Дрянь, но к случаю подходило. Сегодня он прощался с пустырем. Сегодня - в последний раз.
Черт, а ведь день начинался так хорошо...
03-03-66. Пальцы послушно отбивали чечетку на телефонной консоли. После нескольких гудков там, на дальнем конце провода соизволили-таки ответить.
-Проблемы? Нет. Просто хотел заказать кое-что в номер.
-Попрошу уточнить, что именно.
-Шампанское. И чего-нибудь на закуску.
-Клубника...
-Клубника, сливки. Все остальное - по усмотрению шеф-повара. - Опередил электронного идиота Джек. Он уже успел привыкнуть к этому голосу, и знал каждую фразу чуть ли не наизусть.
-Приятного аппетита.
На другом конце провода положили трубку.
Джек откинул простыню, вдел ноги в мягкие тапочки и, все еще слегка сонный, поплелся в душевую.
Под недовольное шипение крана он сунул лицо под тугую струю. Холодная вода обжигала кожу, сгоняя остатки сна.
В кухне зашуршал трос подъемника.
Решив не обременять себя чисткой зубов, он пошел в кухоньку, выдержанную в пастельных зелено-голубых тонах.
В застекленном окошечке лифта его дожидалась запотевшая бутылка "Клико". Подле нее примостились два хрустальный бокала и аккуратное блюдце с не в сезон выращенной клубникой, приправленной налетом взбитых сливок. Рядом виднелись несколько румяных кусочков хлеба, неопределенного вида каша и какой-то легкомысленный фруктовый салат, украшенный несколькими мятными листиками. Под белым краем тарелки виднелся клочок бумаги с отпечатанной на нем суммой.
Джек достал несколько купюр и, положив их на полку лифта, отправил их вместе с подписанным чеком в глубины кухонной шахты.
Закончив с пробкой через минуту, он разлил искрящееся вино по бокалам.
-За холостяцкую жизнь! - Он выпил бокал залпом, морщась и утирая выступившие слезы. -За тебя! -он кивнул своему едва заметному в цветном стекле двери отражению и поднял второй бокал.
"Ненависть. Странная смесь слез, отчаяния и гнева. Ненавидеть - по-настоящему, всем разумом и душой, может лишь человек. Что же это? Простая прихоть природы или странный дар Творца?
Звери способны чувствовать боль. Их так же гложет страх, они чувствуют злость. Но ненависть? Нет. Для этого им не хватает человеческого интеллекта. У них нет той памяти, что служит топливом для этого огня."
Джек отложил ручку, еще раз посмотрел на закорючки букв на тетрадном листе. Сухой шелест страницы - и скомканный лист валяется на полу, рядом с такими же как он, мятыми и ненужными.
В дверь постучали.
Джек нехотя подошел. Медленно, под аккомпанемент поскрипывающего под ногами паркета.
За дверью стоял прыщавый малец в униформе с блестящим значком отеля на груди.
- Вам почта.- Посыльный показал небольшой пластиковый пакет молочного цвета с надписью "Евротель".
- Спасибо. Держи. - Кроуни выгреб из кармана завалявшуюся мелочь.
Пацан схватил монетки, передал пакет и помчался прочь по широкому коридору.
Уже стоя возле письменного стола, Джек раскрыл пакет. Три письма и небольшая посылка, завернутая в грубую почтовую бумагу.
Письма не представляли особой ценности - два уведомления о публикации и повестка об обязательной явке в суд, по поводу расторжения брака. Зато посылка...
Он смахнул ненужные уже конверты. Письма и пакет заняли место на полу, рядом с мятыми листами. Теперь на столе оставалась лишь посылка - маленькая коробочка с почтовым штемпелем на одной из сторон.
Аккуратно, словно боясь повредить содержимое, Джек снял бумагу. Черный пластмассовый кубик, легко расходящийся на две половинки. Внутри - серебряный перстень-печатка с черным, граненым под каре, камнем в обрамлении серебряных терновых веток. Кольцо придерживал свернутый в трубочку клочок бумаги.
Джек развернул бумажку -на ней ровным убористым почерком было выведено: "Уважаемый господин Кроуни. Высылаем заказанный Вами перстень, надеюсь он дойдет до вас не более, чем за неделю. Благодарим за покупку.
P.S. Полость открывается нажатием на боковую поверхность камня. По вашей просьбе воспроизвести все как можно подробней, мы вложили в полость рубеллу. Будьте осторожны: хотя токсин и не синтетический, он является одним из наиболее мощных среди природных аналогов. Так что будьте предельно аккуратны в обращении с перстнем - нам не хотелось бы терять такого клиента, как вы.
С уважением, ваш Г. Астер."
-Щелк- Камень откинулся в сторону, обнажая потайную нишу. В ней, точно подогнанная под форму камня, лежала плоская, чуть тоньше - и это была бы пластинка, бледно-розовая таблетка. Джек вытряхнул ее, придирчиво осмотрел со всех сторон, после чего нехотя вставил назад. Да, настоящую вещь видно сразу. Он еще раз полюбовался кольцом, надетом на безымянный палец. Отчего-то вспомнились слова жены, уже слава богу бывшей: "Ты любишь свои побрякушки больше, чем меня. Может, тебе уйти от меня к ним?" Что ж, почти так он в конце концов и сделал.
Кольцо с легким стуком опустилось на темно-вишневую крышку стола. Джек еще некоторое время стоял, глядя сквозь стекло окна: светлые широкие улицы; колоссальные дома, придавленные выцветшим бело-голубым небом. Потоки автомобилей и стайки людей.
Кто-то века назад сравнил город с джунглями. Сейчас он был больше похож на муравейник, четко отлаженный механизм, ощетинившийся острыми углами, поблескивающий хромом и стеклом... Но чего-то здесь не хватало. Что-то было ущербно в этом человеком сотворенном рае.
Этот мир стал другим, и это было неправильно.
Все произошло слишком быстро. Еще вчера - разрозненное общество, сегодня - психически уравновешенные граждане. Два слова перевернули мир.
Персональный психолог. Миниатюрная чип-программа, адаптированная под индивидуальный тип мышления. Врач души, который всегда с тобой.
Боже, ведь еще каких-то пятьдесят лет назад появление этого чуда техники вызвало такие протесты, что проект чуть было не закрыли. К счастью, этого так и не случилось. Более того, через каких-то несколько лет после начала "психо"-бунтов закон об обязательном внедрении чипа был принят подавляющим большинством голосов. И вот уже почти как полвека совершеннолетие отмечала установка собственного "персонального психолога".
Джек отвернулся, посмотрел на часы. Стрелки хронометра показывали 12:35. Что ж, самое время для сеанса.
Он опустился в обитое зеленым сукном кресло, подождал, пока уляжется в голове чехарда мыслей. Закрыл глаза.
Джек Кроуни сидел в полутемной комнате. Коричнево-золотистые шторы пропускали ровно столько света, чтобы он мог заметить силуэт высокого худощавого человека средних лет, сидящего напротив в зеленом кресле. Таком же, в каком сидел и Джек; если света было бы больше, в кресле Кроуни увидел бы точную свою копию. "Человеку легче всего исповедоваться самому себе"- старая аксиома, ставшая традицией.
-Добрый день! - звонкий голос терялся среди книжных шкафов. Психолог явно был в настроении поговорить.
-Добрый.
-Вижу, вас что-то тревожит? -Психолог сложил на груди руки. -Как понимаю, все та же проблема.
-Да. Меня это слегка беспокоит.
Психолог достал из нагрудного кармана пиджака крохотный блокнот. Зашуршала бумага.
-Но вы ведь понимаете, что внутренний конфликт необходим для любой творческой профессии.- он оторвался от записей и поднял глаза на Джека. -а особенно для вашей.
Джек Кроуни, знаменитый поэт, молчал.
-Тем более, как человек ментально нестабильной профессии вы находитесь под постоянной коррекцией поведения. Так что волноваться вам особо не о чем. - Психолог добродушно улыбнулся. -Однако, если вы испытываете потребность, можете рассказать о наболевшем. Возможно, я смогу помочь.
-К вашему сожалению, ничего не могу сказать. Единственная важная вещь, произошедшая со мной за последнюю неделю - мой развод. Но это, как мне кажется, вас абсолютно не касается.
-Что ж, не хотите - не надо. Мне ведь запрещено получать доступ к памяти пациента, кроме как с его согласия. А жаль...
-Не сказал бы.
-Это ваше мнение. Но есть еще одна вещь, которую я хотел бы с вами обсудить. - Психолог сделал в блокноте несколько заметок.
-О чем же? (Только бы не пустырь)
-Я тут связался с центральной базой данных. (Кроуни поежился. Только бы не пустырь). Вчера ваш чип зарегистрировал повышение уровня агрессии на 15% в 19:23...
-Мелочи. Это я в "Доминико" поспорил с одним писателем, насчет духовности.
-Понятно. - Еще несколько записей в блокноте.- Но у вас это уже третий случай за месяц. И если вы превысите лимит агрессии (а до этого уже недалеко), учтите - вас могут отправить на принудительное лечение.
-Как-нибудь постараюсь. А может, просто поднимите уровень коррекции?
-Я уже неоднократно запрашивал центр. Нельзя. Никак. Это помешает творческому процессу.
-Ну, если так...
-Думаю, на сегодня сеанс окончен. Жду вас через неделю. И постарайтесь быть более открытым.
Он осторожно, словно боясь помять свой драгоценный блокнот, положил его в нагрудный карман. Замер на несколько секунд, отправляя отчет о сеансе в базу данных центра психологии. Постепенно голова его опустилась на грудь, руки обвисли по сторонам подлокотников кресла. Больше всего в этот момент Психолог напоминал марионетку с ослабленными нитями: беспомощную, висящую на гвозде в ожидании следующего представления. На сегодня его работа была закончена.
Джек снова посмотрел на шторы. "Что же все-таки за ними?"- промелькнуло в его голове. Первой мыслью было подойти и отдернуть проклятые занавеси, посмотреть сквозь пустые окна в неизвестность. Но уже через секунду он рассудил, что лучше будет просто выйти из "Психолога". Была ли это его собственная мысль, или результат коррекции, его волновало меньше всего. В любом случае - так проще.
До бара "Доминико" он добрался меньше, чем за полчаса. Настроение стремилось к наивысшей возможной отметке, в основном благодаря байкам водителя и предвкушению прекрасного вечера.
Машина остановилась у входа. Двери, широкая двойная арка темного дымчато-мутного стекла, распахнулась для того, чтобы через миг сомкнуться за спиной поэта.
Внутри царил полумрак, насквозь пропитанный запахами дорогих духов и несколько более дешевого сриртного. Среди роскоши аккуратных дубовых столиков и маяков красно-оранжевого марева настольных ламп суетились одетые в белое официанты. Полукруглый зал, бывший еще до психо-бунтов неофициальным писательским клубом, был почти пуст. Лишь одинокие посетители, в основном случайные, рассеянно потягивали напитки под аккомпанемент играющего на затененной сцене блюз - ансамбля.
Джек прошел вглубь зала, всматриваясь в искусственный сумрак, пытаясь отыскать знакомые лица. Минуты через две, бросив это занятие, он уселся за свободный столик у окна, одного из этих исполинов из серо-дымного стекла, тянущихся от пола до потолка. Отдав несколько приказов услужливому официанту, он уставился в окно. Сквозь серую муть проглядывался призрак улицы. По нему бесплотными тенями проносились автомобили. Немыми силуэтами тащились мимо окна люди.
-А ведь им, там, снаружи, видны только огоньки ламп.- раздался сзади чей-то жизнерадостный голос.
Джек обернулся. Рядом со столиком стоял, рукой опираясь на высокую спинку стула, молодой человек: белобрысый крепыш с неопределенного цвета бланшем под левым глазом.
-А, это ты.- В голосе Джека слышались нотки раздражения.
-Ханс Грей. Можете просто - Ханс. Вчера вы не успели спросить мое имя - слишком были заняты доказательством своей теории. - эта скороговорка уже начинала выводить Кроуни из себя. - Да, кстати, место не занято?
Не дожидаясь ответа, Ханс уселся напротив Джека.
Кроуни хотел было ответить - так же как и вчера; так, чтоб завтра подбитый глаз собеседника был уже не одинок; но...
-Ваш заказ. - Официант поставил на стол высокий бокал прозрачной лиственно-зеленой жидкости. Бокал сопроводила коробочка конфет: небольшой прямоугольник цветного картона и шесть лежащих в нем темно-коричневых цилиндриков.
-Пожалуйста, принесите еще два "колибри". - Подал голос Ханс - Должен же я перед вами хоть как-то извиниться.- Объяснил он уставившемуся на него Кроуни.
-И обязательно для этого брать самый крепкий коктейль?
Они сидели и наблюдали за пустой сценой; за свободными столиками с потушенными лампами, озерами черноты попадающимися то тут, то там в море огней. Первым подал голос Ханс.
-А ведь это просто занавес.
-Что? - после третьего "колибри" у Джека ощутимо гудело в голове.
-Стекло. Ведь оно отделяет "здесь" от "там". - Ханса потянуло на философские темы. Но Джек был не против.
-А как думаешь, что будет, если этот занавес убрать?
- Да ничего. Ни "там", ни "здесь". Точнее, все станет "здесь".
-Не согласен.
-Нет, ну это же просто. Вот убери это стекло. Сюда ворвется свет и шум улицы. Здесь будет пахнуть прогоревшим бензином. И вот еще что. - Он ткнул пальцем в прохладную муть стекла.
Джек присмотрелся - там, на улице, одна тень методично и беззвучно избивала другую. Возможно этот кто-то кричал, возможно - отбивался. Толстое стекло глушило звуки и не давало как следует рассмотреть детали.
-Вот о чем я. - Закончил Ханс. Странно. Казалось за время этого короткого разговора он успел растратить всю свою жизнерадостность. - Ну, в общем, мне пора. Я извинился и все такое... Пожалуй пойду.
Они пожали руки, и Ханс Грей пошатываясь направился к выходу. Кроуни остался один. Он еще некоторое время рассеянно вертел в руке соломинку от коктейля и глядел в серую муть. Еще минут пять лежащую на земле тень обтекал поток ее одноликих собратьев. Потом ее унесли.
На помосте сцены показался высокий худой человек, бледность которого лишь подчеркивала белизна рубашки, выглядывающей из-под черного, испещренного бордовыми блестками, пиджака. Голову венчал нелепый цилиндр, усыпанный крохотными блестящими полумесяцами. Худая, больше похожая на куриную лапку, рука впилась в микрофон.
-Дамы и господа! - пронзительный, срывающийся на фальцет, голос разнесся по темному залу. - Бар "Доминико" и я лично рады приветствовать вас в этом замечательном месте.
Джек обежал взглядом зал. Да уж, народу стало заметно больше. То тут, то там в свете ламп промелькивали озаренные оранжевым светом знакомые лица. И лишь один или два столика все еще пустовали, ожидая припозднившихся посетителей.
По залу прошел смешок, раздались жидкие аплодисменты. Наверное, конферансье отпустил очередную плоскую шутку. Кроуни отвлекся от рассеянных мыслей и попытался сконцентрироваться на сцене.
-А теперь, - конферансье сделал театральный жест, призывая всех к молчанию, - первый номер нашей программы: Яни, человек-оркестр. Встречайте!
На сцену, грохоча металлом и пластиком, вышла гора музыкальной утвари, с трудом передвигавшаяся на человеческих ногах. Из глубин этого музея инструментов выглядывало озабоченное лицо Яни, алое от напряжения и сосредоточенности.
Джек слушал горе-музыканта вполуха. Так же рассеянно он перенес выступление карликов-гимнастов. Стоически перетерпел попытки чревовещателя уговорить цилиндр конферансье уйти на его лысину. Отвлеченно смеялся над шутками толстого гнусавого комика. Все это его не интересовало. Он ждал. И наконец...
-Дамы и господа. Внимание! - лампы на столах моргнули и стали медленно угасать. - На нашей сцене ярчайшая звезда этого тусклого небосклона, сладкоголосая нимфа мира эстрады... Линда Марвел!
-Моя Линда. - Едва слышно прошептал Джек.
Мрак разогнал луч прожектора, бьющий в центр помоста. В самом его зените стояла высокая женщина с вьющимися густо-каштановыми волосами до плеч. Фигуру ее окутывало белое в блестку манто. Лицо - закрыто пушистым воротником.
-Моя Линда. - Еще раз прошептал Кроуни.
Прозвучали первые аккорды. Печальная мелодия поплыла над залом.
Одно движение - и манто упало на гладкий пол сцены, обнажая точеную фигурку в черном платье с глубоким декольте. Бледная кожа; темные крупные глаза, словно две черные жемчужины в обрамлении мрамора щек, коралла губ... Джек не столько слушал ее, сколько созерцал. Он наслаждался ее красотой, ее естественностью, натуральностью. Он превозносил это совершенное творение природы.
Линда прошла по полукругу сцены, освещаемая лишь лучом прожектора. Вскинула руку в воздушном поцелуе. Джек знал - этот поцелуй, эти взгляды, направленные в черноту зала - только для него.
В глубине сцены, у самых кулис, зажглись четыре огонька - четыре свечи в руках копий Линды, одетых в желтые платья. Естественно, кто же еще может быть в подпевках у такой певицы, кроме нее самой?
Была, конечно, и другая причина. Согласно исследованию психологов личное общение с кумирами являлось неплохим способом релаксации. И синтез клонов решил эту проблему раз и навсегда.
Исход был закономерен: люди стали платить неплохие деньги за наиболее тесное общение с копиями любимых звезд. Стремительно развивалась индустрия синтеза и психопрограммирования клонов. Правительства некоторых стран уже решили приравнять клонов к людям и работали над утверждением разрешения на имплантацию им психочипов...
Но Кроуни не было дела до всех этих политических игр, равно как и до этих желтых кукол со свечками, разошедшихся уже по залу. Его не касались все эти бессмысленные рассуждения насчет того, что платное общение с клоном - та же проституция.
Ему было наплевать на эти подделки - перед ним была она, единственная настоящая жемчужина в горстке бисера. Вот она: стоит на сцене, дарит улыбки пустой черноте, поет о неразделенной любви.
Номер закончился. Прожектор погас, и в кафе воцарилась тьма, наполненная хлопаньем рук и криками "Бис!". Нарочито медленно то тут, то там загорались лампы. Конферансье поспешно объявлял следующий номер.
Джек с каким-то непонятным ему самому холодным равнодушием наблюдал за парочкой клонов Линды, болтающих с посетителями у дальних столиков.
-Милейший, на секундочку! - он жестом подозвал проходившего мимо официанта.
-Чем могу быть полезен?
-Мне нужно увидеться с Линдой Марвел. - в руку официанта легла денежная купюра.
-Конечно. Все, что изволите. - с легкой улыбкой ответил тот.
-Я имею ввиду настоящую Марвел. - еще одна купюра сменила владельца.
Официант слегка поклонился и собрался было уходить.
-Подождите. Передайте, что ее хочет видеть Джек Кроуни. -третья купюра скользнула в карман белого фрака официанта.
-Это ты и хотел мне показать? - она с брезгливым недоумением оглядела открывающийся с пригорка вид. - Ты хотел показать мне эту стройплощадку?
-Пустырь, Лин. - сказал он, доставая из багажника аккуратную пластиковую корзинку, накрытую льняным полотенцем. - Просто пустырь. Но только тут я смогу сказать тебе что-то очень важное. Для нас обоих.
Он еще раз проверил замки автомобиля и направился вниз по склону.
-Джек! - раздался за спиной женский голос. - Ну Джеки! Неужели ты решил бросить меня здесь, одну?
Кроуни улыбнулся, повернул назад и подал Линде руку.
-И все-таки, что за странная идея - устроить пикник в этом месте. - Линда вынула из корзинки запечатанную бутылку вина, начала рассеянно обдирать этикетку.
Джек откинулся, упершись спиной в холодный бетон. Легкий ветерок выдувал едва слышную мелодию, хор труб шептал ноты своей какофонии. Он закрыл глаза; подождал, пока рябь мыслей не уляжется. Еще немного... Психолог молчал. Словно чип и не был установлен - ни малейшего признака присутствия. Лишь он, она и этот поющий пустырь.
-Тебе нехорошо? - раздался над ухом участливый голос Линды.
-Нет. - Он открыл глаза и улыбнулся. Над ним нависло ее обеспокоенное лицо. - Просто это свобода. Разве ты не чувствуешь?
-Что?
-А, ладно. - Он неопределенно махнул рукой. Предлагаю тост. За нас.
Она взяла бутылку, небрежно оторвала наполовину отодранную этикетку. Пробка с легким чпоком упала в кучку битого стекла.
-Обещай, что мы уедем отсюда как можно скорей. - Она слегка отстранилась, когда руки Джека попытались обхватить ее талию.
-Но почему? - в его голосе слышалось недоуменное сожаление.
-Это место... Оно меня пугает. - По пустырю, вторя порыву ветра, прокатился гул.
-Глупости. - Ветер сыграл крещендо.- Тем более, я не сказал тебе самого главного. - Он обнял ее за плечи.
-Не буду я здесь ничего слушать. - Она попыталась мягко высвободиться из его объятий. - Хочешь сказать - скажи в нормальном приличном месте. И нечего тащить для этого девушку черт знает куда.
Он едва успел схватить раздраженную Линду за запястье прежде, чем она дала ему пощечину свободной от бутылки рукой.
-Отпусти!
Рука выскользнула. Линда сделала шаг назад и вдруг почувствовала, что земля уходит из-под ног. Она еще успела заметить мелкую, в палец толщиной, ржавую трубку, прокатившуюся еще несколько сантиметров и - краем глаза - угол бетонной плиты, частично вросшей в землю там, где сейчас опустится ее голова...
Он сидел, наблюдая, как плещется в бутылке вино. Поднес почти к самым глазам, посмотрел сквозь болотистое стекло: на дне тонким слоем белел осадок. "Ну надо же. В синтетическом такого не будет никогда. Растворяется он там весь, что ли?". Отхлебнул еще глоток.
Боже, как громко сегодня поют трубы.
Где-то сзади заскрипели тормоза. Нехотя Джек повернулся. Неподалеку от его машины остановился полицейский автомобиль. Из него вылезли двое.
-Сэр, что вы делаете здесь в такое время? Здесь небезопасно.- Один из людей в форме направился к нему.- Только что поступил сигнал о прекращении жизненной функции одного из клонов Линды Марвел. Мы подозреваем убийство. Так что... Матерь божья!
Подошедший наконец-то разглядел холмик рытой земли рядом с кучкой стекла. Из-под кое-как набросанных комьев земли виднелось бледное лицо в обрамлении каштановых локонов. Рядом молчаливым соучастником лежала ржавая лопата.
-Я решил, что она захочет посмотреть на луну. Сегодня полнолуние. - Голос Кроуни гулко отдавался от пустых труб.
-Вы Джек Кроуни, так?
-Да.
-Ваш психолог молчит. Что-то случилось?
-Нет, офицер. Ничего такого.
-Согласно базе данных и учитывая текущие обстоятельства - убийство клона в нетрезвом состоянии - вы превысили лимит агрессии на пятьдесят четыре процента. Конечно, у вас есть смягчающие обстоятельства.
-Неужели? - с пьяной усмешкой спросил Джек.
-Нефункциональность психолога и принадлежность к ментально нестабильной профессии. - Произнес лишенный выражения голос. Полицейский просто озвучивал вызубренные параграфы кодекса. - Но как вы понимаете, вам все равно придется пройти с нами.
-Да, да. Конечно.
Он медленно пошел по направлению к машине. Никакого стыда, ни капли раскаяния - лишь кипящая злость. На себя и на этот вконец испорченный мир. Ноги еле слушались, каждый шаг отдавался в ушах глухим громовым раскатом.
-Эй, парень, да ты мертвецки пьян! - донеслось откуда-то издалека, со стороны автомобиля.
"Да, я пьян. Мертвецки. -на лице Джека промелькнуло слабое подобие улыбки. -Алкоголь вроде как должен усиливать действие яда... Самый сильный среди природных аналогов... Хм..."
Он развернулся, и в тот же момент почувствовал, как чья-то рука поддержала его за плечо. Пустой взгляд пробежал по пустырю, пытаясь выхватить из вечернего сумрака знакомые очертания. Джек помахал в темную пустоту рукой. Сегодня он прощался с пустырем. Сегодня - в последний раз.
-Пойдем, приятель. Не волнуйся, современная медицина творит чудеса. Годик на приличном курорте, смена версии психолога, и ты будешь в норме.
Джек не слушал. Он шел к полицейской машине на непослушных ногах, смотря в исчезающий во мгле пейзаж.
Холод. Неужели летом может быть так холодно? Разве на этом пустыре такой сильный ветер? Как же он не замечал всего этого раньше.
Он почувствовал, как его садят на сидение машины, услышал глухой стук закрывающейся двери. Гул ветра остался где-то за пределами этой металлической коробки.